БАЛКАНСКИЙ ФАКТОР. БОЛГАРИЯ

Текст статьи

Нет сомнений, что утрата равновесия указывает на переходный характер сложившейся сейчас схемы. Однако формирование «нового мирового порядка» затягивается из-за постоянных изменений правил игры. И именно это временное, незавершённое состояние ведёт к серьёзным деформациям во всей системе международных отношений, придаёт переживаемому сейчас периоду особую неустойчивость и создаёт повышенный риск возникновения конфликтов.
Югославский кризис продемонстрировал наиболее характерные черты, отличающие суть происходящих перемен. Поэтому его анализ даёт возможность понять не только то, что происходит на Балканах, но и получить ответы на многие другие вопросы, в том числе и актуальные для нашей страны. Что есть Россия? Каково её место на мировой арене? Кто её друзья и возможные союзники в новой системе международных отношений?

 

 

БАЛКАНЫ В ПРОШЛОМ

На протяжении всей своей истории Россия была самым тесным образом связана с Балканами. Отсюда, из Византии, более чем 1100 лет тому назад на Древнюю Русь пришло христианство. Здесь зародилась славянская письменность. Однако культурные и политические контакты России с балканскими народами были ослаблены после взятия турками Константинополя (1453) и покорения балканских государств.
Но с конца XVII — начала XVIII века они вновь стали набирать силу. При прямой поддержке Российской империи в XIX веке произошло восстановление государственной независимости балканских народов, находившихся под турецким господством (сербов, греков, румын, болгар). Да и за последующие за этим столетия ни одно крупное событие на Балканах не происходило без участия России.
В двадцатом веке регион превратился в объект политической борьбы между военно-политическими блоками: сначала Антантой и Тройственным Союзом, а затем НАТО и Организацией Варшавского Договора. Каждая из этих ситуаций имела свои особенности, которые диктовали и позицию России.
Её политика в начале прошлого столетия проводилась в рамках совместных действий держав Антанты. Здесь следует отметить успех инициативы российской дипломатии, содействовавшей образованию Балканского союза в 1912 году. Замысел заключался в создании преграды австро-германскому проникновению на Балканы и далее на Ближний Восток. Прямым следствием создания этого союза стала война Болгарии, Сербии, Черногории и Греции против Турции, завершившаяся разгромом последней и разделом почти всех её европейских владений между победителями.
В свою очередь, австро-германский блок приложил максимум усилий для того, чтобы спровоцировать вторую Балканскую войну и побудить Болгарию к военным действиям против своих вчерашних союзников. Усилия австрийской и германской дипломатии не пропали втуне, поскольку у держав Антанты в подходах к балканской политике единого мнения не было. Противоречия между балканскими государствами в сочетании с соперничеством великих держав привели к превращению региона в «пороховой погреб Европы», который и рванул летом 1914 года.

Первая мировая война повлекла за собой очередную перекройку границ, которую узаконил Версальский мир. Возникли новые национально-территориальные образования, в том числе и Югославское государство. Раздвинулись границы Румынии и Греции. Территория Болгарии, потерпевшей вторую национальную катастрофу, была вновь урезана.
После Октябрьской революции влияние советской России (а затем — Советского Союза) на Балканах сократилось до минимума. С большинством балканских стран до середины 1930-х годов дипломатические отношения не поддерживались.
Советская политика по отношению к государствам этого региона была в то время достаточно неопределённой. Она как бы не имела единого стержня, поскольку то определялась коммунистическим мессианизмом, то соображениями национальной безопасности. В разные периоды преобладала то одна, то другая сторона. В годы II мировой войны, особенно на её заключительном этапе, они, наконец, были сведены воедино, что привело к появлению новой концепции советской внешней политики, а на практике вылилось такой исторической феномен, как «социалистический лагерь», или «содружество социалистических государств».
Во время войны вся территория Балкан была занята немецкими войсками. Суть германской оккупационной системы была в стравливании балканских народов между собой. В созданном независимом государстве Хорватия проводилась политика геноцида сербского и еврейского населения. Другим марионеточным образованием стала Великая Албания, образованная при содействии итальянских фашистов и объединившая все населённые албанцами земли на Балканах. Братоубийственная война, казалось, не оставляла перспектив для дальнейшего совместного проживания южнославянских народов в рамках одного государства. Вектор развития событий изменила народно-освободительная борьба под руководством Иосипа Броз Тито. В адрес его режима можно сказать немало критических слов, но одного нельзя отрицать: он приложил много сил для преодоления национальной розни.
После окончания войны Балканы находились под воздействием двух военно-политических блоков — НАТО и Варшавского Договора. В 1960-80-х годах сложившуюся региональную систему международных отношений характеризовали формулой «2+2+2». Она отражала принадлежность двух балканских государств (Болгарии и Румынии) к Организации Варшавского Договора, двух (Греции и Турции) — к НАТО, тогда как Югославия и Албания стояли на позиции неприсоединения и играли роль некоей «серой зоны» в отношениях между двумя блоками. Такая система характеризовалась достаточно большой устойчивостью, и более чем 40 лет Балканы не знали военных столкновений. Это был самый длительный мирный период за всю их историю.
Что касается Советского Союза, то именно тогда его государственные интересы были обеспечены в наибольшей степени. Балканы не могли быть использованы как плацдарм для нападения на СССР. Режим Черноморских проливов строго соблюдался, закрывая проход в акваторию Черного моря военных кораблей нечерноморских стран и в то же время предоставляя выход в Средиземное море советским военным кораблям. Фактически Балканы оказались поделёнными на сферы влияния между двумя военно-политическими блоками, каждый из которых имел здесь достаточно прочную опору.

 

 

БАЛКАНЫ СЕГОДНЯ

Крушение коммунистических режимов в четырёх балканских странах, распад Югославии в 1991 году привели к полному изменению геополитической ситуации. Все это совпало с прекращением существования Организации Варшавского Договора, Ялтинско-Потсдамской системы международных отношений и концом двухполюсного мироустройства. Балканы вновь превратились в нестабильную зону, регион с повышенной конфликтностью. Этногражданская война на территории бывшей Югославии, в Боснии и Герцеговине стала эпицентром общебалканского кризиса, но не единственным его источником. Албанская проблема, македонская проблема, мусульманский фактор и прочее создают взрывной потенциал, сопоставимый с ближневосточным.
В этой ситуации внешняя политика России изменилась коренным образом. Исчезли проблемы, связанные с коммунистическим мессианизмом. Ушла в прошлое «холодная война», а вместе с ликвидацией Организации Варшавского Договора исчезла и биполярность мира. Теперь интересы России на Балканах стали определяться нормальными потребностями государства, заботящегося о своей безопасности и поддержании добрососедских отношений.
Два обстоятельства объясняют внимание российской общественности к проблемам балканского кризиса. Во-первых, культурно-цивилизационная близость России и большинства балканских государств, их принадлежность к восточно-христианскому православному ареалу. Сюда относятся не только болгары и сербы, македонцы и черногорцы, но также румыны и греки. Во-вторых, наличие многих политических параллелей в событиях, послуживших причиной распада многонациональных Советского Союза и Югославии, а также ряд общих следствий.
Все вместе это придало Балканам на первом же этапе югославского кризиса (до заключения Дейтонского мира) примерно такое же значение во внешней политике России, какое они занимали, скажем, во второй половине XIX века. Да и позиция ряда европейских держав напоминала расстановку сил времён так называемого «Восточного вопроса», служившего в XIX веке причиной многих кризисов в европейской политике. Однако нынешняя ситуация дополняется совершенно новым явлением: Балканы стали объектом блоковой политики НАТО, не сдерживаемой никаким противовесом. Каковы последствия такой ситуации для самих Балкан, для России, для НАТО, для всей системы международных отношений?
В центре балканского кризиса стояли югославские события. И в них оказались втянутыми все международные организации, все великие европейские державы и США. Более того, хотя распад Югославии был вызван внутренними причинами, внешний фактор сыграл огромную роль в его последующем развитии и придал ему затяжной и однобокий характер. Уже первые сепаратистские действия Словении и Хорватии встретили плохо скрываемое поощрение со стороны различных политических сил на Западе, например итальянских либералов, республиканцев в США. А после одностороннего провозглашения Словенией и Хорватией своей независимости 26 июня 1991 года в западных средствах массовой информации была развязана интенсивная антисербская кампания.
Наибольшую активность на этом этапе проявляла Германия, почувствовавшая после объединения свою возросшую силу. Именно германская дипломатия, по общему признанию, несёт главную ответственность за преждевременное, юридически не подготовленное международное признание Словении и Хорватии, что, несомненно, обострило югославский кризис и придало ему неуправляемый характер. Под её же давлением 12 государств Европейского Сообщества приняли 17 декабря 1991 года так называемую «Декларацию о критериях признания новых государств в Восточной Европе и на территории бывшего Советского Союза», а также «Декларацию о Югославии». Тем самым ЕС присвоило себе прерогативу ООН принимать решения, касающиеся судеб суверенных и независимых государств. Это было первым крупным нарушением норм международного права, что открыло простор для волюнтаристских действий западных держав и ввело в обиход практику «двойных стандартов» для оценки происходящих событий.
Влияние Германии в принятии этих решений было столь велико, что побудило многих наблюдателей поставить вопрос: кто же определяет политику НАТО в Европе — Германия или США? Опасения потерять лидерство в этом военно-политическом блоке стимулировали действия американской дипломатии. Она твёрдо решила взять инициативу в свои руки. Тактически же Вашингтон как бы продолжил и даже усилил отдельные направления германского курса, ужесточая позицию по отношению к Сербии.
Это во многом спровоцировало переход от политических методов к силовым. В начале 1993 года госсекретарь Уильям Кристофер выступил с «мирным планом», который походил скорее на «мирный ультиматум». Усилился нажим на Союзную Республику Югославию с целью заставить её согласиться с проектами урегулирования, дискриминирующими сербскую сторону в Боснии. Под сомнительным предлогом западные державы провели в апреле 1993 года через Совет Безопасности ООН резолюцию об ужесточении экономических санкций против СРЮ. Был поставлен вопрос о военном вмешательстве в югославский кризис в форме нанесения воздушных ударов по позициям боснийских сербов. Результатом стала эскалация конфликта, резкая активизация военных действий со стороны хорватских и мусульманских сил, которые расценили предпринятые меры как «отпущение» их грехов в борьбе с сербской стороной. Возникла угроза выхода конфликта за пределы югославских территорий.
Обострение югославского кризиса весной 1993 года стало моделью для последующих вспышек такого рода в феврале (так называемый Сараевский кризис) и мае 1994 года (события в Горажде). Они также обнаружили у США и некоторых других стран НАТО готовность решать этногражданские споры и конфликты путём вооружённой интервенции в желательном для себя плане.
Новый курс России строился как антитеза прежнему. Во многом он определялся эйфорическими настроениями и ожиданиями тесного сотрудничества с ведущими западными державами, прежде всего с США. Отсюда проистекала готовность подстраиваться под их линию, что сразу же привело к перекосам в оценках событий и ошибкам в практических шагах. Признание Россией в феврале 1992 года независимости Словении и Хорватии, вслед за западными державами, косвенно как бы подтверждало правомочность деклараций, принятых ЕС. Признание же в апреле 1992 года независимости республики Босния и Герцеговина, мусульманские лидеры которой даже не выполнили ни одного из условий ЕС, стало фактически поощрением непримиримой позиции этого руководства. Ещё более крупной ошибкой стало участие России в экономических санкциях против СРЮ, не говоря уже об их дальнейшем ужесточении, что придало им характер экономического геноцида.
Эти перекосы и ошибки вызвали внутри страны критику в адрес российского МИДа. Она усилилась после выборов в Думу в декабре 1993 года. К тому времени прояснились и многие негативные моменты в политике западноевропейских держав и США. В частности, раскрылась их склонность прибегать к помощи российской дипломатии, чтобы выбираться из тупиков, которые создавались в результате односторонних действий НАТО, как это было после Сараевского кризиса. Российская общественность и думские комитеты стали настаивать на соблюдении принципа равной ответственности всех участников югославского конфликта за вооружённые столкновения и «этнические чистки», что воспринималось на Западе как просербская позиция. Был поставлен вопрос о постепенной отмене санкций против СРЮ, а также недопустимости силового решения конфликта.
Но проведение внешней политики оказалось тогда монополизированным российским МИДом, во главе которого стоял Андрей Козырев, пользовавшийся полным доверием президента. Никакого механизма выработки и принятия внешнеполитических решений в стране тогда не было: старые механизмы были разрушены, новые — не созданы. В таких условиях все зависело от личных установок «дипломата № 1» — Ельцина.
Однако время показало, что западные державы, охотно используя посредничество российской дипломатии в затруднительных для них ситуациях, на деле все меньше считались с позицией России. Все более осязаемым становился и другой факт: международная изоляция России, оказавшейся в одиночестве перед лицом блока НАТО.

 

 

БАЛКАНЫ — ГЕОСТРАТЕГИЧЕСКАЯ ЛОВУШКА

В публицистике нередко можно встретить утверждение, будто крушение коммунистических режимов и распад СССР были вызваны поражением в «холодной войне». Такой взгляд особенно распространён в странах Западной Европы и в США. Это свидетельствует не столько о понимании причин произошедших перемен, сколько о корыстном подходе к их последствиям и желании воспользоваться «плодами победы». Уже тогда настораживало то, что западные страны, в первую очередь военный блок НАТО, во все возраставшей мере действовали в стиле победителей. В политическом плане такая тенденция чрезвычайно опасна. В научном же она не выдерживает критики, ибо сводит всю проблему к внешнему фактору.
Разумеется, он постоянно оказывал сильное воздействие, но не он был определяющим. Главными же, как всегда, были внутренние причины. Распад коммунистической системы был вызван глубинными противоречиями, заложенными в ней самой. Она проявила свою экономическую неэффективность, тенденцию к застою, неспособность к реформам и стала разлагаться изнутри.
Казалось бы, после самороспуска ОВД должны были бы последовать соответствующие действия со стороны НАТО, по меньшей мере, его трансформация из военного блока в политический. На деле произошло другое: блок продолжил наращивание своего военного потенциала. Более того, он проявил стремление к расширению путём включения в свою орбиту ряда стран Восточной Европы. Его активное подключение к балканскому кризису привело к тому, что НАТО впервые применил военную силу за всю историю своего существования, причём на европейской территории и в целях, которые никак нельзя было назвать оборонительными. Все это привело к гипертрофии возникшей однополюсности и деформации сложившейся ранее структуры международных отношений.
Именно в ходе балканского кризиса проявилась деструктивная роль НАТО. В первую очередь она сказалась в резком снижении веса ООН в международных делах. Она стала сдавать свои позиции блоку НАТО, который начинал подменять собой в ряде случаев и Совет Безопасности. На Европейском континенте произошло падение влияния ОБСЕ, причём его функции также стали переходить к НАТО. Причём события в Боснии свидетельствовали, что ни о какой миротворческой роли этого блока говорить не приходится. Нанося воздушные удары по позициям боснийских сербов, он превратился в прямого участника конфликта. Под прикрытием его воздушного зонтика хорватские и мусульманские войска развернули самые массированные военные действия за всю историю югославского кризиса. Одновременно произошёл самый массовый акт «этнической чистки», направленной против сербов. Масштабы гонений приняли характер геноцида. НАТО стало прямым пособником преступлений, в которых ранее обвиняли сербскую сторону.
Военное вмешательство НАТО в балканский конфликт превратило переговорный процесс в диктат, направленный против сербской стороны. В итоге сведены на нет перспективы добиться в будущем мирного сосуществования югославских народов без чужеземного вмешательства. Поддерживать мир будут натовские войска постоянного базирования. В дополнение к силам быстрого реагирования на территории Хорватии это будут войска под натовским флагом в Боснии. Это означает превращение Хорватии, Боснии, а возможно и других территорий (Албании или Македонии?), в протектораты НАТО, в базы для размещения войск этого блока.
В российских политических кругах уже давно бытовало убеждение, что в ходе югославского кризиса складывался и проходил проверку новый механизм вмешательства во внутренние дела других стран. В Москве стали задумываться над вопросом, может ли такой механизм впоследствии быть применён по отношению к самой России в случае, скажем, её трений в отношениях с каким-либо сопредельным государством? Не будет ли и к ней применена та же политика «двойного стандарта», как ныне к сербской стороне?
Известна многовековая борьба России за безопасность своего «мягкого подбрюшья» со стороны Черного моря, за удовлетворявший её режим Черноморских проливов. Ныне все её прошлые достижения утрачены, а зафиксированные в международных договорах права поставлены под вопрос. Нет ли, кстати, здесь каких-то тайных пружин, увязывающих российско-украинскую тяжбу вокруг черноморского флота с закулисными ходами мировой политики? В течение ряда лет эти проблемы совсем не волновали российский МИД. Чем можно было объяснить такое спокойствие?
Балканы всегда занимали особое место в системе национально-государственных интересов России, что объяснялось, помимо прочего, их местом на геополитической карте мира. Балканы являются мостом между Европой и Азией. Через Восточное Средиземноморье они связаны с Африкой. Здесь всегда находилось пересечение мировых торговых путей. Не следует забывать, что здесь располагались две великие державы — Византийская империя с её тысячелетней историей и Османская империя, могущественные государства, определявшие развитие международных отношений своего времени. Часть их геополитических преимуществ унаследовала современная Турция. Наметившаяся в последние годы эволюция её внешней политики, отбросившей принципы Кемаля Ататюрка, вызвала у соседей подозрения, что та встала на путь исторического реванша, претендуя на первенство в прежней геополитической зоне Оттоманской Порты. Быстрое экономическое развитие и демографический рост Турции, население которой составляет более 67 млн человек, создают серьёзную материальную основу для возникновения и реализации таких замыслов. Нельзя забывать и о её активности на Балканах, в Закавказье и Средней Азии, а также в Крыму и на Ближнем Востоке.
Все сказанное выше позволяет сделать вывод, что Балканы уже к середине 90-х годов ХХ столетия превратились в зону повышенного внешнеполитического внимания и риска как для России, так и для НАТО, а также США, хотя и по разным причинам. Россия оказалась в международной изоляции, и пути её преодоления пока трудно различимы. По-другому обстоит дело с НАТО. Этот блок вступил в состояние внутреннего дисбаланса, определяемого, с одной стороны, объединением Германии, а с другой — утратой прежнего противника по «холодной войне». Выход из этого положения тогдашние политики начали искать в расширении рамок блока за счёт принятия новых членов. Было ясно, что такие действия ещё более усилят перекос в соотношении сил на международной арене. Правда, уже тогда, в середине 90-х годов, аналитики начали задаваться вопросом, кто возглавит этот процесс — европейские державы (в первую очередь Германия и Франция) или же США? События на Балканах к тому времени выявили пока что ещё тонкие нюансы в различии их интересов.
Российская дипломатия, судя по её действиям, реальных планов не имеет. Между тем она располагает реальными и весьма значительными внешнеполитическими возможностями, хотя западная пропаганда усердно вбивает в головы российским политикам навязчивую мысль, что страна утратила статус великой державы. Несмотря на значительное ухудшение своего геополитического положения, она по-прежнему сохраняет своё место в координатах «хартленда». Остается она также великой ядерной и военной державой. Трудно переоценить её потенциальные способности к экономическому сотрудничеству и взаимодополнению с ведущими странами Востока и Запада, прежде всего с Японией, Китаем и Германией. Но все эти козыри надо умело ввести в игру.
Именно на Балканах особенно ясно было видно, как происходила односторонняя, ничем не компенсированная сдача Россией своих позиций на международной арене. Фактически добровольный уход России с Балкан и из всего региона Восточной Европы только разжигал аппетиты западных держав, стремившихся поскорее заполнить образовавшийся «вакуум». Утверждённые в апреле 1993 года «Основные положения концепции внешней политики России» были составлены так, будто преследовали цель как можно больше понравиться Западу. Конкретные действия российской дипломатии давали тому дополнительные стимулы. Так, в ходе государственного визита президента Б. Ельцина в Варшаву в августе 1993 года при обсуждении вопросов, связанных с начавшимися зондажами о возможном расширении НАТО, он неожиданно заявил польскому президенту Л. Валенсе, что присоединение к этому альянсу — внутреннее дело самой Польши. Между тем в подготовительных материалах к этому визиту такого сюжета не содержалось. Вероятнее всего, это была импровизация, возможно, с подачи сопровождавшего его А. Козырева.
По разрушительным последствиям этот «экспромт» можно поставить в один ряд только с печально знаменитой тирадой Ельцина, обращённой к главам автономных республик РФ во время его внутриполитической борьбы за власть с Михаилом Горбачёвым: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить». Новое откровение Ельцина было сразу же подхвачено всей мировой прессой и перечеркнуло даже те мало обязывавшие устные заверения западных лидеров, данные Горбачёву, в том, что НАТО не будет расширяться на Восток и не будет пытаться втянуть в него бывшие страны-участницы Варшавского договора.
Пропагандировавшаяся тогда нашим МИДом система внешнеполитических приоритетов сама по себе вносила путаницу в понятия. Оно пыталось выстроить международные задачи в виде некоего железнодорожного состава, где нумерация вагонов определяет уровень их класса. Тем самым терялась из вида единая ткань международных отношений. Совершенно без внимания оставалось начавшееся разложение сложившейся системы международного права и регулирующей роли международных организаций. Терялось из вида то обстоятельство, что международные проблемы были связаны друг с другом не только по горизонтали, но и по вертикали в самых причудливых комбинациях. Балканский кризис был органично вплетён в эту ткань и связан со всеми другими проблемами.
Все вышесказанное означает, что простые ответы бывают только в пропаганде. Реальные же события складываются в замысловатый калейдоскоп, меняющий свою конфигурацию с каждым новым поворотом. Одно из парадоксальных свойств системы международных отношений состоит в том, что проигрыш в одном месте может обернуться выигрышем в другом. Современный балканский кризис первоначально играл роль катализатора мировых процессов на всех уровнях, во всех плоскостях. И на всех этих уровнях российская дипломатия оказалась в проигрыше и часто — по своей вине.

 

 

…И КРИВОЕ ЗЕРКАЛО МИРА

Если прежде Балканы было принято считать «пороховым погребом» Европы, то со второй половины 90-х годов ХХ века положение изменилось. Они стали своего рода опытным полем, лабораторией, где начали отрабатываться новые методы внешней политики, свойственные «новому мировому порядку».
Именно с этого времени стали особенно ярко проявляться гегемонистские стремления НАТО и амбициозные планы американской правящей элиты. Этот период совпал с новой волной научно-технической революции, связанной с информатикой, а также интенсификацией процессов глобализации, усиления зависимости экономики отдельных стран от мировых процессов. Все это ограничивало экономический и государственный суверенитет малых и средних стран, облегчало воздействие на них.
Внимание НАТО обратилось на Восток Европы. В декабре 1996 года Совет НАТО принял решение о предстоящем расширении Альянса, в первую очередь за счёт стран Вышеградской группы. Для снижения беспокойства российской дипломатии (в начале 1996 года был освобождён от должности министра иностранных дел А. Козырев, его место занял Евгений Примаков) в мае 1997 года с нею был подписан «Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности». Вскоре «Хартии о сотрудничестве» были подписаны НАТО с Украиной, а США — с Прибалтийскими странами. Но больше всего западные страны интересовали Балканы.
В отношении них строились обширные планы. Но их осуществлению мешала позиция Союзной Республики Югославии. Существовавшее там правительство Слободана Милошевича не годилось на роль марионетки. Вопрос заключался не в личности самого Милошевича, а в возникновении на Балканах сербского национального вопроса как следствия раскола страны. Его заложником невольно становился любой сербский политический деятель. Без СРЮ же все политические планы были неосуществимы. Поэтому была сформулирована задача раскола СРЮ, смещения правительства С. Милошевича и установления политического и военного контроля над страной.
После государственного переворота в Албании весной 1997 года на её границе с Югославией были созданы три тренировочных лагеря для подготовки албанских боевиков, которые должны были действовать в Косово. И они появились там, провозгласив себя освободительной армией. Террористические акции встретили решительное сопротивление югославских сил безопасности, которые уже к лету подавили все их действия. Это вызвало настоящую лавину критических публикаций в западной прессе, хотя фактически Югославия подверглась вооружённой агрессии. её действия были расценены как политика геноцида в отношении албанского населения Косово. Против Югославии была развёрнута ожесточённая информационно-психологическая кампания.
И тут на сцене появилась американская дипломатия. Когда действия боевиков были подавлены, а их расчёты на поддержку населения провалились, в июле 1998 года длительную поездку по балканским странам предпринял специальный представитель США Д. Холбрук, который добивался международной изоляции Югославии. И 12 августа НАТО приняло решение о принципиальной возможности нанесения военного удара по Югославии с последующей оккупацией страны. Намерения НАТО было поддержано Европейским Союзом и ОБСЕ. Для постановки других балканских стран под контроль НАТО была использована программа «Партнёрство во имя мира», а 26 сентября 1998 года в Скопле подписан учредительный документ о создании «Международных миротворческих сил Юго-Восточной Европы».
Действовало НАТО активно. Осенью 1998 года на территории Македонии прошли манёвры войск блока. Почти одновременно Болгария и Румыния сделали заявления, что они предоставят своё воздушное пространство в случае военных действий НАТО против Югославии. Параллельно шло завершение разработки новой концепции НАТО, позволявшей ей действовать по своему усмотрению. За частным, казалось бы, случаем скрывались замыслы глобального масштаба, но первоначально отработать и применить их намечалось на Балканах, а конкретно — на Югославии.
Российская дипломатия и на сей раз действовала нечётко, не вникнув в суть происходивших событий, не уразумев их последствий. Она, правда, присоединилась к голосам тех союзников США, которые высказывались за сохранение роли ООН. Их совместными усилиями была реанимирована Контактная группа по Югославии, куда входила и Россия. Были высказаны рекомендации о предпочтительности политических мер урегулирования конфликта. Эти рекомендации были положены в основу резолюции Совета Безопасности № 1199, принятой 23 сентября 1998 года, но на этом дело и закончилось.
Между тем страны НАТО продолжали усиливать нажим на Югославию. Европейский Союз ввёл запрет на полёты югославской авиации в страны ЕС. Антиюгославская кампания западной прессы приняла характер политической травли. Так называемый Международный трибунал по бывшей Югославии заявлял о массовых нарушениях прав человека на территории Косово. В такой обстановке в начале октября 1988 года был организован визит Р. Холбрука в Белград. Он добивался от югославского правительства вывода всех сербских сил (армии и полиции) с территории Косова и размещения там войск НАТО. Собственно, это была неприкрытая попытка раскола страны и отдачи части её территории террористическим силам албанских сепаратистов. Для подкрепления столь наглого требования Совет НАТО принял в ночь с 12 на 13 октября 1998 года беспрецедентное решение о нанесении авиаударов по Югославии, если такое соглашение не будет достигнуто. Естественно, что после практически ультиматума НАТО соглашение «Хольбрук-Милошевич» было заключено, хотя и в несколько изменённом виде. Из Косова выводилась значительная часть сербских вооружённых сил, а вместо них туда посылалась группа наблюдателей. Они должны были проследить за предоставлением краю широкой автономии и проведением референдума об определении его статуса.
Действительность, как и следовало ожидать, оказалась иной. Место выводимых частей югославской армии немедленно занимали албанские боевики. Их отряды попадали под защиту «наблюдателей». Представители косоваров отказывались от встреч с югославскими представителями для начала переговоров об автономии. Более того, 15 января 1999 года они устроили провокацию в селе Рачак, свезя туда трупы боевиков, убитых в столкновениях с югославской полицией, и выдавали их за жертвы расстрела мирных жителей. Последовала очередная истерика мировой прессы и новый нажим на Югославию.
В таких условиях 6 февраля 1999 года в парижском пригороде Рамбуйе начались переговоры между сербской стороной и представителями албанской террористической ОАК под покровительством Контактной группы, выработавшей 10 принципов будущего соглашения. Сам факт организации таких переговоров свидетельствовал о вынужденном учёте их устроителей реакции международного общественного мнения и позиции ряда государств, несогласных с действиями НАТО в обход Совета Безопасности. Переговоры в Рамбуйе войдут в историю дипломатии как фарс, не имевший прецедентов. Стороны не встречались друг с другом, а вели переговоры через представителей Контактной группы. Последней наибольшие трудности создавала позиция албанских сепаратистов, не хотевших и слышать об автономии и требовавших признания за ними полной независимости. Их пришлось долго уламывать даже после того, как югославская делегация дала согласие на все предложения Контактной группы. Но подписание соглашения было сорвано продуманных ходом государственного секретаря США М. Олбрайт, выдвинувшей дополнительное требование о размещении войск НАТО на территории Косово, т.е. на территории части Югославии. С таким попранием национального суверенитета югославское правительство не могло согласиться. Это было известно американской стороне, и она сознательно пошла на этот шаг, чтобы создать искусственный прецедент для начала военных действий.
24 марта 1999 года начались натовские бомбардировки территории Югославии. Действия НАТО и США, которые предоставили основные ударные силы, попрали все основополагающие нормы международного права и устав ООН. Одновременно эти действия продемонстрировали во всей их наготе угрозы, заключённые в «новом мировом порядке». Сам чудовищный термин «гуманитарные бомбардировки» прозвучал издевательством над здравым смыслом. С Югославии началась цепочка расправ со странами, которые США внесли в разряд «изгоев» (впоследствии — страны «оси зла»).
Бомбардировки замышлялись как краткосрочная кампания с применением «высокоточного оружия». Но проходила неделя за неделей, а желанного результата не наблюдалось. Хотя наносился огромный ущерб югославской экономике. Шло целенаправленное уничтожение инфраструктуры, путей сообщения и мостов, нефтеперегонных заводов, промышленных предприятий, телевизионных центров. Выдержка и стойкость сербского народа сорвала задуманный как всемирное торжество юбилей НАТО. Пришлось отказаться даже от наиболее одиозных формулировок его новой концепции. Тем временем в мире нарастали протесты против военных злодеяний НАТО. Ряд стран выразили тревогу сложившейся ситуацией. Попадание американской «сверхточной» бомбы в китайское посольство в Белграде и гибель его нескольких сотрудников дали трещину в американо-китайских отношениях. Дело явно зашло в тупик. Более двух месяцев бомбардировок без применения сухопутных сил не принесли желаемых результатов. Надо было срочно искать выход из создавшегося положения. При таких обстоятельствах вспомнили о российской дипломатии.
Первоначальная реакция России была резко отрицательной. 24 марта Е. Примаков, ставший к тому времени премьер-министром, находился на пути в США. Узнав в воздухе о начавшихся бомбардировках Югославии, он приказал повернуть самолёт обратно в Москву. Но недаром ещё Талейран предупреждал дипломатов: «Бойтесь первой реакции, ибо она самая благородная». Несмотря на взрыв возмущения российской общественности, осудившей действия НАТО и США как акт неприкрытой агрессии, никаких активных действий не последовало. Позиция правительства многократно менялась. Даже Примаков, возмущавшийся действиями Запада, на предложение направить в Югославию оружие для защиты от агрессии заявил, что не намерен идти на разрыв с западом из-за Югославии. Ещё дальше пошёл президент Б. Ельцин. 14 апреля 1999 года он назначил своим представителем по урегулированию югославского кризиса бывшего премьер-министра Виктора Черномырдина. Это свидетельствовало о недовольстве президента позицией правительства, МИДа и военных кругов (все они оказались отстранены от решения югославских проблем), а также было расценено как твёрдое намерение избежать обострения отношений с Западом.
Назначение В. Черномырдина похоронило все надежды сербов на поддержку России. Действуя совместно с финским президентом Мартти Ахтисаари как представителем Европейского союза, он встретился в Германии с американским дипломатом С. Тэлботом, и втроём они сформулировали принципы «мирного урегулирования», первым пунктом которых было «немедленное и поддающееся проверке прекращение насилия и репрессий в Косово». Такие формулировки фактически обвиняли Югославию в репрессиях и одновременно придавали действиям НАТО законную силу. Черномырдин не смог (или не захотел) поставить вопрос о пожелании Б. Ельцина прекратить бомбардировки как условие начала мирных переговоров. Действия комиссии Черномырдин-Ахтисаари создавали иллюзию возвращения ООН в процесс мирного урегулирования. В Белграде Черномырдин не оставил у Милошевича никаких сомнений относительно возможной помощи России. И именно он сумел убедить его в необходимости согласиться на этот план как на единственный выход из тупика. Принятая 10 июня 1999 года Резолюция 1244 Совета Безопасности базировалась на основных положениях комиссии Черномырдин-Ахтисаари, где содержалось положение о сохранении югославского суверенитета над Косово. К ней прилагалось также военно-техническое соглашение, предусматривавшее международное военное присутствие и гражданское управление Косово под эгидой ООН. Но все это на деле было не более как камуфляжем ультимативных требований НАТО.
10 июня 1999 года прекратились «гуманитарные бомбардировки», ущерб от которых для Югославии исчислялся примерно в 100 млрд долларов. В тот же день, 10 июня, в Кельне был подписан «Пакт стабильности» для Балкан, задуманный как своего рода «план Маршалла» для региона. И хотя в его подписании приняло участие 38 стран и 15 международных организаций, среди них не нашлось места для Югославии.

 

 

БАЛКАНЫ И «МИРОВОЙ ПОРЯДОК» США

Оккупация Косово не удовлетворила НАТО. С самого начала был взят курс на полное отделение края от Югославии и на дальнейший раскол последней. Введение в крае немецкой марки в качестве универсального платёжного средства сразу же разорвало экономические связи. Местная администрация, создававшаяся под наблюдением международных организаторов, формировалась из радикальных националистических элементов, исповедовавших политические принципы террористической ОАК. Из них же был создан и так называемый «Корпус защиты Косова», т.е. местная полиция. Последовала массовая «этническая чистка». Из 350 тыс. беженцев, покинувших Косово, 270 тыс. составляли сербы. Их места занимали переселенцы из Албании. Край превращался в отстойник криминальных элементов и транзитный путь для переправки наркотиков в Европу.
Между тем страны НАТО и в первую очередь США продолжали ужесточать экономическую блокаду Югославии, доводя её до уровня экономического геноцида. Под их влиянием Международный трибунал по бывшей Югославии, обладавший весьма сомнительной легитимностью, выдвинул против Милошевича обвинение в геноциде албанского населения. В самой Югославии западные спецслужбы начали финансировать оппозиционные группы, откровенно вмешиваясь во внутренние дела страны. Но главное — надо было подыскать подходящего лидера, который не вызывал бы отторжения у населения. Такой был найден. Им волей случая оказался Воислав Коштуница, профессор Белградского университета, лидер более чем скромной по влиянию Демократической партии.
Все это происходило на фоне объявленной Милошевичем избирательной кампании, в ходе которой он рассчитывал добиться убедительной поддержки народа. Однако его авторитет быстро таял. На выборах 24 сентября 2000 года он смог набрать всего лишь 40% голосов, тогда как объединённая оппозиция во главе с Коштуницей — 48%. Таковы были официально объявленные результаты. Однако Запад не желал ждать даже результатов второго тура выборов, хотя в победе Коштуницы в нем никто не сомневался. Оппозиция и её зарубежные покровители организовали уличные демонстрации, причём поведение толпы стало принимать погромный характер. В таких условиях Милошевич заявил о своей отставке и признании победы Коштуницы. 6 октября 2000 года последний принял присягу. В западных СМИ последовал взрыв эйфории. Югославские события были расценены как нахождение нового способа избавления от неугодных режимов. В комментариях прессы замелькали выражения типа «Сегодня — Белград, завтра — Минск». Так нарабатывались заготовки к борьбе в будущем со странами «оси зла».
События в Югославии надолго отвлекли внимание России от других балканских стран, отношения с которыми хотя и потеряли свою интенсивность, но продолжали существовать. В первую очередь следует упомянуть Болгарию, с которой в течение 90-х годов происходил довольно регулярный обмен государственными визитами как на уровне президентов, так и на уровне премьер-министров, министров иностранных дел, парламентских делегаций. Однако результативность этих контактов была невысока, хотя и было подписано несколько десятков документов и протоколов о намерениях. Значительно снизился товарооборот, причём российский экспорт был представлен на 90% энергоносителями и сырьём, в несколько раз превосходя по стоимости болгарский экспорт. Такое состояние отношений вызывалось рядом обстоятельств, преимущественно связанных с внутриполитическим положением в Болгарии, где в политической жизни слишком большие эмоции вызывали вопросы о роли России в болгарской истории, а также в политике послевоенных лет. Сократился, хотя и не прервался научный и культурный обмен, исчезли российский газеты, а также магазины русских книг.
Болгария и ряд других балканских стран заявили о своём стремлении к вступлению в НАТО, рассматривая этот шаг как кратчайший путь к вступлению в Европейский Союз. Рассчитывать на симпатии российской общественности в этих вопросах было трудно. В лучшем случае их оценивали как тяготение в сторону новых центров политической и экономической силы. Тем не менее все основные политические силы страны разделяют этот курс. На таком фоне политической сенсацией стало избрание в ноябре 2001 года нового болгарского президента Георгия Пырванова, председателя социалистической партии и в прошлом коммуниста. Удивительнее всего было то, что за полгода до того убедительную победу на выборах в парламент одержало только что созданное Национальное движение, провозгласившее своим лидером вернувшегося на родину представителя царской династии Симеона Сакскобургготского, который стал премьер-министром. Такие колебания в настроениях болгарской общественности объясняются неудовлетворённостью людей экономическим положением страны, высоким уровнем безработицы и низким уровнем жизни.
В последнее время заметно оживились контакты между Россией и Болгарией. В июне 2002 года Москву посетил болгарский премьер-министр, а в конце того же года и в начале 2003 года — президент Пырванов. Ответом стал визит Владимира Путина в Болгарию в начале марта 2003 года. В ходе этих встреч обсуждался широкий круг проблем двусторонних отношений. Визит в Болгарию был не первым посещением Путиным балканских стран. В июне 2001 года он побывал в Словении, где в окрестностях Любляны встретился с новоизбранным президентом США Дж. Бушем-младшим. Они обсудили широкий круг проблем и не могли не коснуться и положения на Балканах, причём в этом пункте достигли договорённости «делать все для справедливого урегулирования». Российский президент не замедлил воспользоваться открывшимися возможностями. Сразу же он посетил Белград, где политические вопросы тесно переплетались с экономическими. Москва была обеспокоена набиравшим силу черногорским сепаратизмом, который представлял угрозу для целостности СРЮ. Были даны обещания сохранить поставки российского газа в прежних объёмах. По итогам встречи с югославскими политиками и президентом Коштуницей Путин сделал заявление, что «сейчас Югославия как никогда нуждается в поддержке всего мирового сообщества, и Россия готова внести свой вклад».
Посетив затем Приштину и ознакомившись с положением дел в Косово, он не скрывал своего недовольства созданием «квазигосударственных структур» в этом крае. Он прямо заявил, что видит в Косово «основной источник терроризма на Балканах», и высказался за выполнение в полном объёме всех положений резолюции 1244 Совета Безопасности, включая полное разоружение всех террористических формирований. Столь резкие оценки отражали отношение Кремля к выступлениям албанских террористов в Македонии, которая под давлением западных держав пошла на далеко идущие уступки радикальным албанским националистам. По мнению российской общественности, такие уступки могут в недалёком будущем поставить под сомнение территориальную целостность Македонии. Подобные перспективы способны омрачить жизнь ряда балканских государств. Не случайно в конце своего турне по Балканам летом 2001 года Путин высказал предложение созвать международную конференцию для согласованного решения всех спорных вопросов в этом регионе. Насколько известно, такое предложение продолжает сохраняться в силе.
События 11 сентября 2001 года в США, подвергшихся террористическому нападению со стороны исламских террористов, изменили положение на мировой арене. С одной стороны, они показали, сколь уязвимы высокоразвитые страны для действий террористов и насколько не приспособлены их службы безопасности для борьбы с новой угрозой, впервые заявившей о себе с такой силой. Под влиянием этих событий многие в мире оказались вынужденными по-новому взглянуть на действия чеченских террористов в России и на борьбу с ними. С другой стороны, США провозгласили своей новой доктриной национальной безопасности борьбу с терроризмом в мировом масштабе и приступили к созданию антитеррористической коалиции для нанесения удара по Афганистану, где режим талибов, созданный в значительной степени при их же поддержке, предоставлял «Аль-Каиде» все условия для развития её деятельности. Настораживало другое: 8 октября 2001 года посол США в ООН передал в Совет Безопасности специальное послание, где отмечалось, что США оставляют за собой право нанести удар по любому государству, заподозренному в причастности к международному терроризму. Тем самым они ставили себя выше СБ ООН и заявляли о своём намерении действовать, руководствуясь только своими расчётами и интересами.
В антитеррористической операции против режима талибов в Афганистане Россия оказала США помощь, которая намного превосходящую возможности, которыми располагало НАТО. Эти действия сблизили обе страны, положили начало формированию их «стратегического партнёрства». Однако дальнейшее развитие показало, что каждая сторона подразумевает под ним зачастую прямо противоположное. Многие государственные деятели на Западе прямо заявляли, что Запад и США, конечно же, воспользуются услугами России, но считаться с её интересами не намерены. Положение начало обостряться и для самих западных стран, когда США в 2002 году заявили о существовании «оси зла», в которую включили ряд государств (в первую очередь Ирак, затем Иран, Ливию, Северную Корею и некоторые другие), и приступили к подготовке военных действий против Ирака с целью свержения режима Саддама Хусейна и установления контроля за этой страной.
Эти события затронули не только ведущие страны НАТО, но и поставили вопрос о мировом правопорядке. Намерения США действовать помимо ООН и СБ затрагивали проблемы незыблемости основополагающих норм международного права. Затронули они и балканские страны, но на свой манер. Балканские государства, как и ряд других стран — «неофитов», готовящихся к вступлению в НАТО, поспешили заверить США в своей поддержке (так называемое «письмо восьми»). Однако большинство населения этих стран была настроено против силового решения иракской проблемы, что выразилось и в расхождениях в самих правящих кругах этих стран. Антиамериканские настроения с неожиданной силой вспыхнули во всем мире. Они охватили всю Европу, в том числе и балканские страны. Наиболее решительно против американских планов выступили руководители Франции и Германии, считавшие недопустимыми действия без санкции СБ. Их поддержала в этом Россия, а также Китай и Индия. Тем не менее США и Великобритания начали в середине марта 2003 года военные действия против Ирака.
Последствия этих событий с трудом поддаются прогнозированию. Характерно, что они по-новому поставили вопрос и о заинтересованности России в Балканах. Космическая эра и новые информационные технологии уменьшили их непосредственную геополитическую роль. Но для России они представляют немалый интерес и как торговый и деловой партнёр, и как транзитные пути мировой торговли. В ещё большей степени заинтересованы в развитии отношений сами балканские страны. Однако очевидно, что их стратегическая ориентация на вступление в НАТО и ЕС играет доминирующую роль, и от решения этих проблем во многом будет зависеть реальное сотрудничество.
Уровень налаженных контактов разнится от страны к стране. Традиционно поддерживаются деловые отношения с Грецией, с которой имеются совместные энергетические проекты. Между обеими странами регулярно проходят встречи на высшем уровне. По восходящей линии развиваются отношения и с Румынией, с которой в начале 2003 года был подписан договор о сотрудничестве. Не прерываются контакты и с другими странами-наследниками старой Югославии — Словенией, Хорватией, а также Боснией и Герцеговиной.
Однако наибольшее беспокойство вызывают по-прежнему события в Сербии и Черногории. В конце 2002 — начале 2003 годов в Сербии прошли два тура выборов президента, окончившиеся безрезультатно вследствие чрезвычайно низкой явки избирателей. После принятия парламентом СРЮ новой Конституционной хартии, декларировавшей создание нового государства — сообщества Сербии и Черногории (СиЧ) — с 4 февраля даже название «Югославия» ушло из политической жизни. Вместе с исчезновением СРЮ лишился поста её президента и Коштуница. В такой обстановке 12 марта 2003 года последовало убийство сербского премьер-министра Зорана Джинджича. Страна оказалась фактически обезглавленной. Назначенные исполняющими обязанности новые лица не имеют должной легитимности. Необходимо проведение новых парламентских и президентских выборов. Однако хаоса в стране не наблюдается. Помимо действующих структур за порядком в стране присматривает специальная миссия ОБСЕ во главе с итальянским послом С. Соннино, зорко следящая за всеми кадровыми перемещениями на правительственном уровне.
События в Сербии, а также положение в Косово, а частично и в Македонии показывают, что балканский кризис ещё не завершён. Правда, теперь его основными участниками становятся другие субъекты. Среди российского общественного мнения бытует убеждение, что их положение весьма различно. Здесь наряду с сателлитами НАТО можно выделить протектораты альянса (Косово, а также Боснию и Герцеговину). Трудно однозначно определить нынешнее положение Сербии и Черногории, которые находятся в тяжелейшем экономическом положении и зависят от помощи ЕС. Как в будущем отразятся различия всех этих субъектов при их вступлении в НАТО и ЕС, а также в их положении на международной арене?
Обращает на себя внимание и такое обстоятельство, что западные державы не спешат с капиталовложениями в экономику балканских стран. Зато они проявляют большую заинтересованность в установлении контроля за их средствами массовой информации. Наибольшую активность проявляют германские предприниматели, а конкретно — один из крупнейших медийных концернов «Вестдойче альгемайне цайтунг» (ВАЦ). С начала 2002 года его возглавил бывший руководитель «Пакта стабильности» для Юго-Восточной Европы Бодо Хомбах, который во время своего пребывания на этом посту основательно познакомился с положением в регионе. Под его руководством концерн развернул активную экспансионистскую программу на всех Балканах, но особенно в Сербии. По данным на осень 2002, концерн ВАЦ имел под своим контролем в балканском регионе 23 газеты, 38 журналов и 10 рекламных агентств. Уже тогда он контролировал 75% болгарского газетного рынка, большое долевое участие в румынских СМИ, а также 50-процентное участие в хорватском холдинге «Европресс». Надо полагать, что за минувшее время его роль ещё более возросла во всех этих странах.
Практически полное вытеснение России из сферы распространения прессы, а также электронных СМИ (в первую очередь телевидения) резко сужает её реальное влияние в балканских странах, где оно прежде было преобладающим. Вряд ли в её интересах уступать эту сферу монопольному влиянию Запада. Уменьшилась её роль в экономических связях с этими странами, не говоря уже о политическом взаимодействии.
Таковы реалии сегодняшнего дня. Но опыт истории показывает, что ничто не бывает вечным. Россия уже не раз переживала потерю своего влияния на Балканах, причём даже в гораздо большей степени. Между тем признать её влияние слабым также было бы преувеличением. Как говорил в своё время болгарский царь Борис, отец нынешнего болгарского премьер-министра, «Россия может быть чем угодно, но она никогда не будет нулём» . Добавим: как в целом на мировой арене, так и на Балканах.