Отчего, говоря, собственно, о России, русскую историю можно считать не только «сознательной», но и «предусмотрительной», потому что именно с обретением Сибири российский государственный корабль, несмотря на все смуты и потрясения, приобрел свою изумляющую непотопляемость. Вспомним историю. В 1604 году вступили в пределы России отряды Лжедмитрия. Самозванец, легкомысленный злой обманщик, вдруг поверивший в свою силу и сам обманутый, прельщал несбыточными надеждами усталый, изверившийся народ. И в том же, 1604 году русские люди из Сургута и Тобольска под водительством казацкого головы Гаврилы Писемского, поднявшись по Оби и Томи, поставили пятнадцатую по счету сибирскую крепость — город Томск. В 1610 году поляки захватили Москву. А за год до того на Енисее встал Туруханск. В 1632 году началась неудачная для России война за освобождение Смоленска, и тогда же был основан Красноярск. В 1618 году князь М.П. Барятинский запишет: «А как была в Московском государстве смута по греху, а в Сибири никто не соблазнился, все было к Московскому государству…».
Но какие пути ведут к нему? И раз уж мы пишем о Сибири, то какие уроки она может преподать России? Тем более что весь характер народной жизни часто ярче проявляется именно на окраинах, чем в метрополии, и потому там, на окраинах, в провинциях, в иных отношениях отчетливей постигается ход исторического развития народа.
В приобретении Сибири в первую очередь, по выражению А.Н. Радищева, мы видим «неутомимых народных трудов». Начиная с Ермака, народная колонизация, освоение, практически весь конец XVI века и в течение XVII века, опережала государственную колонизацию. Чтобы впоследствии объединиться с ней, отчего именно здесь решались и национальные народные и государственные задачи. Чрезвычайно быстро и непостижимо успешно. Как подтверждение — слова А.Н. Радищева: «Обширность государства, богатство природы и недр земли, удобство сухопутного или водоходного, рачение и предприимчивость славяно-российского народа не могли не иметь добрых успехов…» И цитата из историка С.М. Соловьева: «В то время как на западе Польша и Швеция благодаря личным достоинством Батория успели соединенными силами оттолкнуть Московское государство от моря… — в это время движение русского народонаселения на северо-восток не только не прекращались, но усиливалось все более и далее».
Урок Сибири заключается в её народном «приобретении». Урок иных окраин — южных, восточных, западных, приобретенных не Россией, но империей, не народной, но «казенной» силой, заключается в их нынешнем отторжении от метрополии. Где останавливалось инстинктивное, естественное освоение земель, там заканчивалась и Россия. На Кубани ли, на Тереке, на Амуре… Государственное «освоение» всегда старалось нагнать народное, но не могло уйти от «логического хода явлений».
И еще один урок Сибири. Высказанной в Сибирской энциклопедии теперь уже в давнем 1931 году: «Представление о том, что русские покорили Сибирь благодаря превосходству вооружения и военной организации (это образно сформулировано Элизэ Реклю фразой: «ружье победило лук») неверно. Сибирь, прежде всего, была покорена московским товаром».
Хорошо знавший историю России Яков Рейтенфельс писал: «Достойно, право, изумления, что такая горсть людей овладела таким громадным пространством… не потому, что были покорены (племена) военною силою, но по убеждению купцов и исключительно в надежде на выгоду в будущем от торговых сношений с московитами». Но наблюдательный иностранец не заметил, что кроме торговых выгод коренные сибирские народности влекла к русским также надежда от воинственных соседей, возможность мирной жизни в составе могущественного Московского государства.
Сибирский путь определили и новые условия исторического бытия аборигенных народов Сибири, связав их с «перешедшей за Урал» Россией. И не только местные народы оказались связаны с Россией, сама Россия в своем переходе из положения европейского в евразийское государство не могла не оказаться в зависимости от многогранных особенностей явившегося за Уралом общероссийского и разнообразнейшего мира.
Как считает историк С.В. Бахрушин, «и в области духовной культуры соседство с туземцами наложила глубокий отпечаток на русских новоселов». Судя по всему, они увидели в «туземцах» близкие им природные черты, связанные с отношением к окружающему миру, тому «окаему», в котором заключались земля, леса, воды, небо над ними.
Явления изначальные, потому что все остальное, ориентированные на «отход» от природы или на её «покорение», «подъем» над ней, неизбежно вторично, вторичен современный абстрактный дизайн, по сравнению с выходящими из тысячелетий древними символами, открывшимися при раскопках ли скифского кургана или Югорского городища, сохраняющимися в сюжетах вышивок вологодской крестьянки, в аппликациях по оленьему меху на одеждах самодийской женщины.
Метафора Ланойе о «земле отцов» позволяет воспринимать тогда еще не тронутые цивилизаторской «мудростью» берега Оби и Енисея как возвращение к утраченному заново вернувшемуся. Потому что, действительно, не один прагматический интерес гнал сюда русского мужика от волжских равнин и северодвинских лесов, но и «светлый инстинкт». Поиск в иных пространствах и среди иных племен и народов того «человеческого» в себе и для себя, пусть и не достигнутого, но где-то, несомненно, возможного.
Но интерес к Сибири определяется и чисто материальными причинами: «Ясаку положил государь на Сибирское царство и на Конду Большую и на Конду меньшую, и на Пельмское государство, и на Туруреку, и на
Иртыш, и на Иргизское царство, и на Пегие колмаки, и на Обь Великую, и на все городки на Обские… с году на год имати по пять тысяч лисиц черных, да пять сот белки…» (Н.М. Карамзин).
В царствование Ивана Федоровича стоимость вывозимых мехов составляла от 400 до 500 тысяч рублей. А весь государственный доход в это время не превышал 1 500 000 рублей, следовательно, ясак давал одну треть всех поступлений.
Напомню, что до XVIII века в России не было своего «домашнего» серебра для чеканки монеты, и для его покупки также требовались сибирские меха, главная российская конвертируемая валюта. «Можно с вероятностью сказать, — читаем в энциклопедии Брокгауза и Эфрона, — что инородцы, сами того не подозревая, содействовали развитию царского самодержавия: не будь в распоряжении у московских царей даровых соболей, лисиц и прочего, власть их, может быть, имела бы иной вид, иные общественно-экономические порядки были бы в русской земле».
А настоящие потребности России заключается во вложении средства и народного труда именно в те регионы и сферы деятельности, где сосредоточена энергия. В недрах ли, в пространствах… И это самый разумный путь, ведь более четырех веков Россия имела временный резерв для освоения Сибири. А сегодня у неё остается один выход — Сибирь освоить. Потому что: какой в XXI веке будет Сибирь, такой быть и России!
В 1982 году в издательстве «Молодая гвардия» выходит книга прозы «Полет по ориентирам», за которую Ю. Надточий получил диплом Всесоюзного конкурса имени Николая Островского. В 1987 году Средне-Уральское издательство выпустило книгу для детей «Что нам стоит дом построить».
Очерки и рассказы печатал в журналах «Урал», «Уральский следопыт», «Север», «Сельская молодежь», «Литературная учеба», в еженедельнике «Литературная Россия». Стихи печатались в альманахах «Поэзия Севера», «Литературная Осетия», «Полярный круг». Ю. Надточий занимается поэтическими переводами на русский язык братских кавказских поэтов. Он участник VII Всесоюзного совещания молодых писателей (г. Москва), совещания молодых поэтов (г. Свердловск), Пермского и Оренбургского совещаний молодых литераторов. Член Союза писателей с 1984 года. Живет и работает в г. Тобольске.