ВЕЛИКИЕ ПРОСВЕТИТЕЛИ — БРАТЬЯ КИРИЛЛ И МЕФОДИЙ

Вступление

кандидат исторических наук.

Специально для болгарского спецвыпуска журнала «Сенатор».

Кирилл и Мефодий в Софии, перед зданием Национальной библиотеки имени святых Кирилла и Мефодия — это центральная научная библиотека Болгарии, находится в городе София.Зимой 885 года на утлом плоту из нескольких брёвен, перевязанных лыком, через Дунай под Белградом, который тогда был северо-западным форпостом Болгарской державы, переправились, рискуя жизнью, трое учеников Кирилла и Мефодия — Климент, Наум и Ангеларий. Они спасались от преследований немецкого и латинского духовенства Великой Моравии, обрушившихся после смерти архиепископа Мефодия на его последователей. Заболевший в пути Ангеларий через несколько недель умер, а Климент и Наум были доставлены в болгарскую столицу Плиску ко двору князя Бориса, где их приняли самым радушным образом. Так начался новый — болгарский — этап в истории славянской письменности, на столетия вперёд определивший её облик и пути развития.

Текст статьи

МИССИЯ СОЛУНСКИХ БРАТЬЕВ

Анатолий Аркадьевич Турилов, — российский историк-славист, ведущий научный сотрудник Института славяноведения Российской академии наук. Почти за четверть века до этих событий, в конце 862 года, в столицу Византийской империи Константинополь прибыло посольство из Великой Моравии — славянского княжества, расположенного на Среднем Дунае. Страна незадолго до этого усилиями западных миссионеров обратилась в христианство и в церковном отношении подчинялась епископу в баварском городе Пассау. Моравский князь Ростислав враждовал с немцами и хотел получить из Византии, бывшей тогда самой культурной страной Европы, собственного епископа и людей, способных излагать основные положения христианской религии не на латыни, которой пользовались западные миссионеры, а на понятном пастве языке. Его просьба была удовлетворена наполовину. Император и патриарх, очевидно, не решились обострять отношения с римским папой ради того, чтобы послать своего епископа в страну, отстоящую от византийских границ на сотни вёрст, но отправили в Моравию двух братьев, которые вошли в историю как «славянские апостолы» — Константина (в монашестве Кирилл) и Мефодия. Они были уроженцами Салоник и это в значительной степени определило выбор. Император Михаил сказал: «Вы солуняне, а все солуняне чисто говорят по-славянски».
Славянские языки и диалекты в то время ещё не сильно разошлись между собой и наречие солунских южных славян, населявших окрестности города на Эгейском море, было вполне доступно предкам нынешних чехов и словаков, как позднее оно оказалось понятно и восточным славянам. Братья, помимо этого, имели и массу других достоинств. Старший, Мефодий, до пострижения в монахи продолжительное время был наместником в одной из областей Византии, населённой славянами, и обладал несомненными административными и юридическими талантами. Константин, прозванный за свою учёность Философом, отличался редкостными способностями к языкам — достаточно сказать, что он владел арабским, древнееврейским, сирийским и специально занимался вопросами сравнительной грамматики. Несмотря на свою молодость он пользовался славой умелого и опытного полемиста по религиозным вопросам, был участником византийских посольств в Арабский халифат в 851 или 852 годах и к хазарам на Нижнюю Волгу в 861 году, где вёл диспуты с мусульманами и иудаистами.

Братья прекрасно понимали, что возложенная на них императором новая миссия невыполнима, если язык не имеет своей письменности. По свидетельству жития Константина-Кирилла, он так ответил на предложение императора: «Кто может на воде написать беседу и не прослыть при этом еретиком?». Поэтому предварительно Константин взял на себя труд создания нового алфавита, приспособленного к особенностям славянского языка. Предполагают, что работа эта была начата им ещё до прибытия моравского посольства и что новый алфавит предназначался для многочисленных славянских племён в балканских владениях империи. Создание письменности для них должно было способствовать их скорейшей христианизации и надёжному включению в государственную систему Византии.
Учитель славян, святые братья Кирилл и МефодийНовая азбука вовсе не была той кириллицей, которой пользуются в настоящее время славяне и большинство других народов, обитающих на постсоветском пространстве; имя создателя было перенесено на неё не ранее X-XI веков. В нынешнем году можно отпраздновать «некруглый юбилей» изобретения Константина Философа — ему 1140 лет. Алфавит, известный ныне как глаголица, удивительно напоминает восточные алфавиты: грузинский, эфиопский, коптский (азбука египетских христиан), в чем, несомненно, отразилась частичка личности автора — знатока языков народов Ближнего Востока. Кстати, в истории науки известно немало случаев, когда рукописи, написанные глаголицей, принимались за восточные, а коптские и эфиопские — за глаголические. Ещё до отъезда братьев в Великую Моравию был выполнен первый письменный перевод Евангелия на славянский в объёме, читаемом в церкви, — так называемый «апракос». Таким образом появился третий после греческого и латыни язык богослужения и литературы в Европе. Говоря словами послания императора Михаила к князю Ростиславу, славяне «были причислены к великим народам», которым истины христианского учения открылись на их родном языке. В то же время они стали одним из немногих народов, знающих имя создателя своего письма.
Деятельность византийской миссии в Великой Моравии при поддержке князя разворачивалась довольно успешно, хотя и не без трудностей. За три с половиной года пребывания там Константин и Мефодий перевели с греческого все тексты, необходимые для богослужения, и подготовили несколько десятков учеников, владеющих новым письмом и литературным языком и знающих церковный чин. Однако задача не могла считаться полностью выполненной, поскольку без епископа они не могли рукоположить своих воспитанников в священники и дьяконы.
Кроме того, с самого момента прибытия в Моравию они столкнулись с враждебностью латинского духовенства, большую часть которого составляли немцы. Те воспринимали солунских братьев прежде всего как опасных конкурентов, чья деятельность могла нанести заметный урон их положению в княжестве и социальному статусу. В условиях господства латинского языка в церкви они обладали абсолютной монополией на знание истин христианского вероучения и их истолкование. Кстати, немецкие миссионеры тоже занимались переводами на славянский (и в этом смысле они были предшественниками Кирилла и Мефодия), но их переводы ограничивались лишь самыми необходимыми для прихожан молитвами и поучениями к пастве. Среди немецких клириков господствовало стойкое убеждение (весьма распространённое в латинской Западной Европе), что книги Священного Писания и богослужебные тексты могут звучать только на одном из трёх «священных языков» — древнееврейском, латыни или греческом, на прочих же допустимо лишь их толкование.
На славянских первоучителей, проповедовавших равенство народов и их языков перед Богом, посыпались обвинения в ереси. Чтобы доказать своё правоверие и добиться рукоположения учеников, они решили отправиться непосредственно к высшему духовному арбитру в этой части Европы — римскому папе. У этой поездки была и ещё одна неявная, но желанная цель. Славянские князья — Ростислав и Коцел, правитель Блатненского княжества, расположенного на берегах Балатона, в современной западной Венгрии — надеялись, что папа назначит Константина Философа епископом для их государств. Тёплая встреча в Риме, хотя бы на первых порах, братьям и их ученикам была гарантирована. Они везли с собою в апостольскую столицу часть мощей первого папы римского Климента, которые обрели за несколько лет до этого в крымском Херсонесе (на месте нынешнего Севастополя) во время поездки в Хазарию. Братья почитали этого раннехристианского епископа-мученика, сосланного в Крым около 100 года и утопленного там в море по приказу императора Траяна, покровителем своей миссии и не сомневались, что от такого дара римский престол не сможет отказаться.
Не все задачи моравского посольства 868 года в Рим были реализованы в равной мере. По приказанию папы Адриана епископы поставили в священники учеников солунских братьев, по их переводам пели службу на славянском языке в целом ряде больших римских храмов, в том числе в соборе Святого Петра и церквях Санта Мария Маджоре, где папа лично освятил славянские книги, и Сан Паоло фуори ле мура. Вопрос об учреждении епископства (точнее, о восстановлении древнего Сирмийского архиепископства, часть территории которого занимало княжество Коцела) в принципе тоже был воспринят в Риме положительно, поскольку с его созданием усиливались позиции папы на Среднем Дунае и Северо-Западе Балкан. Но позиция курии в отношении славянского богослужения была крайне непоследовательной и временами ничем не отличалась от позиции немецкого духовенства.
В ожидании решения вопроса о создании епископства братья задержались в Вечном городе. Константин, который, несмотря на молодость, не отличался крепким здоровьем, заболел и умер 14 февраля 869 года. Перед смертью он принял монашеский постриг и завещал брату не бросать начатого вместе дела. Он был торжественно погребён в церкви Святого Климента (Сан Клементе), мощи которого вместе с братом принёс в Рим из далёкого Херсонеса. В ХХ веке рядом с его гробницей были установлены памятные доски почти от всех славянских стран, кроме России.

Святой Равноапостольный Мефодий, учитель Славянский. Фреска (фрагмент) монастыря Сливница в Македонии. XVII век.Святой Равноапостольный Мефодий, учитель Славянский. Фреска (фрагмент) монастыря Сливница в Македонии. XVII век.

Обретение Кириллом и Мефодием мощей св. Климента. Миниатюра из Менология императора Василия II, XI век.Младший брат скончался на вершине успеха, почти триумфатором. Старшему предстояло шестнадцать долгих неспокойных лет, наполненных не только литературным творчеством, переводами и воспитанием учеников, но и повседневными административными заботами на посту архиепископа огромной епархии. И в придачу ко всему этому постоянная угроза личной безопасности и даже жизни. В 870 году, во время похода короля Людовика Немецкого на Моравию, Мефодий попал в плен и по наущению баварских епископов был заключён в монастырь. Только три года спустя папа, пригрозив инициаторам заточения отлучением от церкви, смог добиться его освобождения. После смерти 6 апреля 885 года Мефодий был торжественно погребён в кафедральном соборе в столице Великой Моравии. Ученики практически сразу написали его житие и службу ему. Местонахождение его гробницы неизвестно, но наиболее вероятно, что это городище у современного селения Микульчице на востоке Чехии. Во время венгерского завоевания в конце IX — первой половине Х века все древние города Великой Моравии погибли, и их руины с ХIХ века раскапываются археологами. Исследователи до сих пор не пришли к единому мнению, какой из обнаруженных больших храмов был архиепископским и где в нем располагалась гробница.
Про Мефодия вполне можно сказать, что он прожил три жизни: имперского администратора, монаха-анахорета и славянского архиепископа-первоучителя. Каков же итог его жизненного пути? С точки зрения ближайших перспектив все закончилось крахом. В 885 году со стороны папы Стефана последовал окончательный запрет славянского богослужения. Еще раньше, в 879 году, ему отказал в покровительстве племянник и преемник Ростислава князь Святополк. В довершение всего викарием Мефодия был назначен его личный враг и противник славянской литургии епископ Вихинг. Вскоре после смерти архиепископа последовали гонения на его учеников: они были заключены в темницу, где подвергались издевательствам, затем одних из них изгнали из страны, других продали в рабство в Венеции.
С точки же зрения вечности виден несомненный успех: почти полностью завершён перевод Библии. Переведён Номоканон, сборник поучений на главные церковные праздники. Составлен первый юридический памятник на славянском языке — «Закон судный людям». Наконец, написано житие Константина-Кирилла. И главный итог — десятки, если не сотни учеников, хорошо образованных людей (из которых по именам, к сожалению, известны лишь единицы), способных и готовых продолжить дело славянских апостолов.

 

 

ВЕРНЫЕ УЧЕНИКИ

Святые Константин и Мефодий вносят мощи св. Климента в Рим. Фреска XI века из Базилики Св. Климента.Великая Моравия ненадолго пережила разгром славянской письменности — ещё на глазах учеников Кирилла и Мефодия она пала под ударами кочевников-венгров. Судьба же изгнанников в Болгарии сложилась удачно как для них, так и для всего славянского мира. Отправленные на продажу в Венецию были выкуплены там представителем византийского императора и доставлены в Константинополь, откуда многие отправились в Болгарию, ища применение своим силам и знаниям. Князь Борис был необыкновенно заинтересован в них, поскольку они могли помочь решить ему давно назревшую проблему.
Болгария приняла христианство из Константинополя почти одновременно с началом кирилло-мефодиевской миссии в Моравии — в 865 году, но на первых порах не получила самостоятельной церковной организации. Лишь используя противоречия между Римом и Византией, князь Борис к 880 году смог добиться учреждения архиепископства, но духовенство и богослужение в стране продолжало оставаться греческим, и в этом отношении ситуация мало отличалась от той, что была в Великой Моравии до прибытия туда славянских апостолов. С появлением в Болгарии их учеников возникала реальная возможность языковой реформы богослужения и постепенного превращения церкви в национальную.
Ученики Кирилла и Мефодия (среди которых были и болгары — Климент и Наум — вероятно, мораване) обрели здесь долгожданную свободу творчества и смогли в полной мере реализовать замыслы и планы солунских братьев по созданию славянской литературы. Согласие между ними и верховной властью в Болгарии не нарушалось до конца их дней, ни при князе Борисе, ни при его сыне царе Симеоне (893-927 годы). По крайней мере, двое из них — Климент Охридский и Константин Преславский — сравнительно быстро удостоились епископского сана. Они воспитали новую генерацию церковных деятелей, писателей и переводчиков, передав им эстафету, принятую от учителей.
Творчество учеников солунских братьев и следующего поколения славянских книжников, которыми, очевидно, в значительной мере руководил сам царь Симеон, получивший хорошее греческое образование в Константинополе, даже в дошедшем до нас виде выглядит обширным и многогранным. Огромные успехи были достигнуты в области проповеди и церковного красноречия. Перу Климента Охридского, по праву именуемого по аналогии с великим византийским проповедником «славянским Златоустом», принадлежат поучения почти на все большие христианские праздники и похвалы многим святым. Другой ученик славянских апостолов, Константин, епископ Преславский, составил «Евангелие учительное» — сборник проповедей на евангельские темы. Похвальные слова писал и их младший современник — Иоанн Экзарх, более прославившийся как переводчик богословских сочинений и создатель «Шестоднева», посвящённого истолкованию библейских «дней творения».
Памятник учителям славян: святые братья Кирилл и Мефодий перед зданием Национальной библиотеки имени святых Кирилла и Мефодия — это центральная научная библиотека Болгарии, находится в городе София.Любая средневековая литература в силу своего религиозного характера — прежде всего переводная, собственное литературное творчество, особенно на раннем этапе, занимает в ней сравнительно скромное место. Трудами двух поколений книжников в Болгарии уже к первой трети Х века был создан полноценный славянский аналог византийской христианской литературы — отредактированы и выполнены заново переводы библейских книг, переведены многие богословские догматические и полемические сочинения, сборники поучений раннехристианских и византийских авторов, жития святых.
Но в полной мере масштабы творчества учеников Кирилла и Мефодия и их последователей в Болгарии выяснились лишь в наши дни, когда открылась неизвестная страница их деятельности. До недавнего времени исследователи считали само собой разумеющимся, что славянское церковно-поэтическое творчество ограничивается службами национальным святым, все остальное составляют переводы. В 1970-1990-х годах С. Кожухаров, Г. Попов, М. Йовчева и другие болгарские филологи в давно известных богослужебных рукописях обнаружили огромный пласт поэтических творений, не уступающих по мастерству лучшим образцам современной им византийской гимнографии. Были найдены тексты, принадлежащие перу Климента и Наума Охридских и Константина Преславского, чьё авторство надёжно засвидетельствовано именными акростихами, проходящими по начальным буквам песнопений. Эти открытия лишний раз подтвердили особенность древнейшей болгарской литературы, восходящую, вероятно, ещё к Кириллу и Мефодию, которая состоит в её универсальном, общеславянском и одновременно общехристианском характере. В ней, во всяком случае в сохранившихся памятниках, очень незначителен собственно национальный элемент, и это объясняет её распространение среди всех православных славян (отсюда предложенное академиком Д.С. Лихачевым определение её как «литературы-посредницы»). При всех своих огромных достижениях создатели национальной культуры Болгарии воспринимали собственную деятельность лишь как продолжение великого дела их учителей. Поэтому Кирилл и Мефодий, при жизни никогда не бывшие в Болгарии, после смерти стали символом этой страны, неотъемлемым элементом ее национального самосознания.
Распространение славянской письменности в Болгарии сопровождалось важным новшеством — сменой алфавита. Здесь ещё в языческие времена была широко распространена греческая письменность. На основе греческого алфавита вероятно уже в 890-х годах была создана новая азбука, дополненная знаками, необходимыми для передачи звуков славянского языка, более простая и удобная в употреблении, чем изобретённая Кириллом Философом. На неё со временем и перешло название древнейшей. Верность первому алфавиту сохранялась среди учеников солунских братьев, учивших в западных областях Болгарского царства — в Македонии. Там ею пользовались ещё в XII веке.
У обоих алфавитов сразу нашлись свои сторонники. Защите глаголицы как боговдохновенного письма, созданного святыми мужами, посвящено интереснейшее сочинение конца IХ века — «Сказание о письменах» черноризца Храбра. Этот автор с загадочным именем, о котором кроме имени в заглавии более ничего не известно, изложил в своём сочинении историю письма у славян и других народов и подробно описал достоинства глаголицы как алфавита, созданного «специально для славянских языков». Но в жизни победила привычка и практичность. А сказание Храбра со временем стало восприниматься как защита славянского письма вообще (то есть главным образом кириллицы) и в этом качестве помещаться даже в букварях, начиная с издания Ивана Фёдорова 1578 года.
Позже глаголица сохранялась только в Хорватии, входившей в архиепископство Мефодия, у католиков, пользовавшихся при богослужении славянским языком. С конца XV века существовало даже глаголическое книгопечатание. Но глаголица сильно изменилась под влиянием латинского книжного письма (в особенности готического), приобрела характерный угловатый облик, так что непривычному глазу кажется совсем не похожей на свои древнейшие образцы.
В отличие от Великой Моравии и Болгарии начало славянской письменности на Руси в полной мере скрыто мраком неизвестности. Мы имеем перед глазами зримый и неоспоримый результат — богатую русскую кириллическую письменность XI века (глаголица здесь почти не употреблялась), не имеющую равных среди других славянских. Над вопросом о том, как она появилась у нас и как распространялась, долго ещё будут биться поколения исследователей — так много в этом неясного. Русь поздно приняла крещение по сравнению с другими славянскими странами (почти одновременно с нею была христианизирована лишь Польша), а полноценное распространение такой письменности возможно лишь в христианизированном обществе. Путь посольства Кирилла и Мефодия к хазарам в 861 году проходил по югу современной Украины и России (Крым, Северный Кавказ, Нижняя Волга), но он не затрагивал тогдашних восточнославянских территорий. В то же время языческая держава долгое время соседствовала с христианской Болгарией (на нижнем Дунае и в Причерноморье) и не могла не усвоить представления о кириллице как письме близкого по языку славянского народа. Знакомство Руси с кирилло-мефодиевским наследием произошло не напрямую, а окольным путём — через другие страны и десятилетия спустя.
Не вызывает сомнений, что кириллическая славянская письменность на Руси связана происхождением с Болгарией. На это прямо указывают правописные нормы древнейших русских рукописей, болгарские в своей основе. Более того, можно уверенно говорить, что в эпоху крещения или ближайшее к ней время на Русь попала дворцовая библиотека из болгарской столицы Преслава с роскошно оформленными рукописями. Из них не сохранилось ни одного оригинала, но дошло много списков XI-XVI веков, содержащих записи писцов этих оригиналов с указанием на время и место их создания. Известны и две рукописи конца XII — начала XIII века, содержащие портреты болгарских правителей: одна князя Бориса, другая — царя Симеона.
Ситуация не вызывала бы вопросов, если бы Русь приняла новую веру из Болгарии, но она была крещена из Византии, которая к 988 году покорила восточную часть болгарского царства и ещё около 20 лет воевала в западной. Но, вероятно, вдали от Константинополя, на северо-восточном краю тогдашней христианской Ойкумены, славянская письменность виделась греческим миссионерам вещью не только вполне безопасной, но даже удобной и полезной для скорейшего упрочения христианства в новообращённой стране. Скорее всего, и среди греческих священников, прибывших на Русь в конце IX века, было немало болгар, из областей, подвластных к тому времени империи. Поэтому можно предположить, что преславская дворцовая библиотека была военным трофеем, захваченным византийцами в столице Болгарии во время завоевания страны в 971 году императором Иоанном Цимисхием, дожидавшимся счастливого часа «освобождения» в подвалах одного из константинопольских дворцов. Есть и более «романная» версия её судьбы, предполагающая, что это трофей не Цимисхия, а киевского князя Святослава, привезённый из похода на Болгарию в 969 году матери-христианке — княгине Ольге. Однако такая сентиментальность плохо согласуется с обликом этого сурового воина-язычника, отказавшегося креститься по той причине, что его может за это засмеять дружина.
После крещения Руси в 988 году литература, созданная славянскими апостолами, их учениками и последователями в Великой Моравии и Болгарии, становится здесь известна почти в полном объёме. Такой огромный фундамент — целая литература на доступном языке — создавал особые стартовые возможности для культурного развития новопросвещённой страны. Это во многом объясняет быстрое появление и масштабы развития национальной литературы — «Слово о законе и благодати» митрополита Иллариона, летопись, Поучение Владимира Мономаха, первые русские жития. Однако Русь выступает не только как наследница и преемница Болгарии, но и как хранительница наследия солунских братьев. Судьбы славянской письменности и литературы до крещения Руси нередко буквально висели на волоске: допустим на минуту, что было бы с ними, если бы Болгария ещё до прихода туда учеников Кирилла и Мефодия признала главенство папы, если бы князь Борис удовлетворился греческой иерархией, или если бы Русь при князе Владимире приняла христианство из Рима, не говоря уже о мусульманском и иудейском вариантах (возможности отнюдь не невероятные). Переход славянской письменности на Русь придал ей невиданный до тех пор запас прочности.
Несмотря на монгольское нашествие в XIII веке именно в русских списках дошло до нас большинство литературных памятников других славянских народов. Болгарская литература IX-X веков, не говоря уже о великоморавской, реконструируется по меньшей мере на три четверти на основании русских рукописей. Роль хранительницы православной славянской традиции Русь приняла на себя и ещё раз, когда под ударами турок-османов в XIV-XV веках пали славянские государства на Балканах. И эта роль отнюдь не была пассивной. По крайней мере, дважды — в конце XII — первой половине XIII веков, после освобождения Болгарии и Сербии от византийского владычества, и начиная с XVI века, в условиях османского ига — славянская письменность на Балканах возрождалась под воздействием русской традиции.

 

 

ВЕЛИКИЙ ПРАЗДНИК СЛАВЯН

Памятью об этих подвижниках и событиях многовековой давности является сегодня праздник 24 мая, отмечаемый в нашей стране как День славянской письменности и культуры. Символичны для истории болгаро-русских связей и само его возникновение, и предыстория. Происхождение даты — 24 (11 по старому стилю) мая, когда отдаётся дань памяти обоим славянским первоучителям, было и остаётся загадкой для исследователей, так как кончина Кирилла Философа приходится на 14 февраля, а архиепископа Мефодия на 6 апреля. Несколько лет назад автор этих строк высказал предположение, что майская память, которая до конца XVII века относилась только к Мефодию, отмечала первоначально день освобождения архиепископа из баварского заточения в 873 году или же день его возвращения из этого плена на свою кафедру в Паннонии.
Как большой общенациональный праздник эта дата начала отмечаться почти полтора века назад, в 1856 году, в Болгарии, ещё находившейся под турецким владычеством. Выбор для такого праздника дня памяти обоих славянских апостолов был глубоко оправдан. Деятели болгарского национального возрождения взяли его из Миней-Четьих святого Димитрия Ростовского, весьма популярных у всех православных славян в XVIII-XIX веках (из издания 1700 года или многочисленных позднейших переизданий). Так в очередной — не в первый и не в последний раз — на протяжении многих столетий замкнулись церковные и культурные связи Болгарии и России.
В нашей стране этот праздник стали отмечать по примеру Болгарии и при непосредственном участии болгарской общественности на закате советского периода истории, что послужило одним из знамений перемен, наметившихся в государстве и обществе. Первый такой праздник состоялся 24 мая 1988 года в заполярном городе Мурманске, где была установлена точная копия памятника братьям Кириллу и Мефодию: как и в Софии — перед национальной библиотекой Болгарии, в Мурманске он установлен в центре города перед областной научной библиотекой. Затем праздник перешагнул и в другие областные центры, стал традиционным и ежегодно он проводится в разных городах России. А в нынешнем году его адресом стал город Воронеж. В столицу его поначалу не допускали, но это не помешало Дню славянской письменности обрести широкое общественное звучание, объединить вокруг себя людей, которым дороги национальная культура, национальные традиции, межславянские связи и идея славянского единства.

 

☆ ☆ ☆

 

НАШЕ ДОСЬЕ: АНАТОЛИЙ ТУРИЛОВ

Анатолий Аркадьевич Турилов, — российский историк-славист, ведущий научный сотрудник Института славяноведения Российской академии наук. Родился в 1951 году в Ярославле. Окончил кафедру источниковедения Исторического факультета МГУ (1973 г.) и аспирантуру Института славяноведения и балканистики АН СССР (1976 г.).
В 1977-1979 годах был сотрудником Отдела рукописей государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина, а с 1979 года и по настоящее время работает в Институте славяноведения. В 1980 году защитил кандидатскую диссертацию по теме «Болгарские и сербские источники по средневековой истории Балкан в русской книжности конца XIV — первой четверти XVI веков».
Автор свыше 200 публикаций по истории славянской культуры и письменности и межславянских средневековых культурных связей, является одним из крупнейших в мире специалистов в области истории славянской письменности и палеографии. Научное хобби — изучение и расшифровка славянской книжной тайнописи.

 

   
  1. 5
  2. 4
  3. 3
  4. 2
  5. 1

(2 голоса, в среднем: 5 из 5)

Материалы на тему